Под звуки благовеста

Елена ДЕНИСЕНКО,
член Союза журналистов России

Семьдесят лет отучала советская власть народ от Церкви. И сажали верующих в тюрьмы, и расстреливали их из пулеметов и револьверов, и высылали в места гиблые.

А еще лишали семьи детей, выгоняли людей с работы и из институтов и так далее. «Кодексом строителя коммунизма» – слабым суррогатом Нового Завета – старательно загоняли наш простодушный народ, не могущий жить без света в конце туннеля, на «широкий путь» строительства рая на земле. Рая, но без Бога…

Пока не рухнул Советский Союз, погребая под собой надежду построения коммунизма в марксо-энгельсо-ленинском представлении. Хорошо, что бабушки наши – «белые платочки» – все эти долгие десятилетия богоборчества с великой надеждой и любовью сеяли семена истинной веры в сердца своих красногалстучных внуков.

И вот лихие 90-е, с разрухой, голодом и разгулом преступности, для кого-то совершенно неожиданно озарились великой радостью – открылись храмы. Полетела соборная молитва ко Господу. Да, «умом Россию не понять, аршином общим не измерить».

Как это не раз бывало в истории, удивила Родина наша западных кликуш – встала из руин молодой и окрепшей. Как же врагу рода человеческого не озлобиться, когда единственная в мире страна, стоящая на пути построения нового мирового порядка с расчеловечением и сатанизмом, а там и антихристом на горизонте, вдруг на глазах воскресает!

Только-только люди стали приходить в себя, только-только сквозь туман отторгнутости забрезжил идеал святости, и тут на тебе – коронавирус. В таких испытаниях вспоминается притча о сеятеле (Мф. 13, 3-8). И поредел ручеек тех, кто в храмы шел… К кому?

К Тому, Кто создал небо и землю с невещественным, скрытым от человеческого понимания, и вещественным – бесчисленными галактиками из звезд, черных дыр и планет, с «пустотой», рассекаемой кометами и метеоритами?

К Творцу, Который вершит судьбами всей вселенной – волен зажигать и гасить звезды, направлять движение планет и комет, не говоря уже о наших судьбах – когда, кому и где родиться, сколько жить и куда уходить потом?

Если к такому Богу перестали ходить, то непонятно, как они, пылинки мироздания, не побоялись отторгнуть себя от Него. Даже не о своей собственной судьбе – о доле своих потомков побеспокоились бы: а вдруг Земля чуть-чуть замедлит свое вращение или от столкновения с крупным небесным телом отклонится от своей орбиты… и все – «небо свернется, как свиток», и нет ничего живого!

Что уж говорить о войнах, землетрясениях, голоде, эпидемиях и прочих бедствиях. А у слова «эпидемия» много синонимов, в том числе «мор», «пандемия»…

Случайного у Бога ничего нет, хоть про Ухань рассуждайте, хоть про американцев, завезших туда коронавирус во время Армейских игр, хоть про обезьян или летучих мышей – носителей этого мора.

Понятно, кого Господь наказывает… Посмотрите на число погибших от каронавируса в закрывших свои границы государствах. Но наши-то что? Тоже попрятались в своих квартирках от Того, Кто волен прекратить весь этот ужас, пусть не явленным наяву чудом, а через прививки, например? Уму непостижимо!

Две тысячи лет прошло с тех пор, как великая и бессмертная книга – Евангелие – с пришествием Господа нашего Иисуса Христа стала слагаться устно, а потом переноситься в рукописи и книгопечатные издания, а ничего в человеке не изменилось!

Поистине «нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1, 9). Убрать достижения цивилизации – и встает тот же Адам, упрямо доказывающий Богу, что в грехопадении виноват не он, а жена, которую Сам Творец дал ему в пару.

И что бы современному Адаму ни говорила Церковь Христова, он будет с ветхозаветным пылом, с пеной у рта доказывать, что слушать надо не Бога, сказавшего о Церкви Своей: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20), а средства массовой информации или еще кого-то, требующего закрытия храмов. Ведь когда «Бог в душе», можно и дома посидеть.

Это я не о духовно слепых и глухих, договорившихся с диаволом о перемирии, убаюканных им в своих страстях и пороках, говорю, а о тех, в ком тлеет искра веры. К кому на самом деле эти люди ходили в храмы до пандемии?

Получается, к священнику или церковной общине в гости. По себе знаю, как хорошо стоять на службе, ощущая силу духовной общности, слушать дивное пение церковного хора, прикасаясь к какому-то чуду, когда – раз! – и сбываются твои просьбы о здоровье, счастье, рождении детей и материальном благополучии.

Тогда все встает на свои места: если батюшка вскрыл болезненный духовный гнойник во время исповеди, то он вообще, оказывается, мздоимец – вместо новой крыши на храм крутую тачку себе купил! Тут свечница огрызнулась, там злые бабульки пошипели и потолкали, полезли со своими советами.

Наконец, пришел 2020-й год с коронавирусом. Собственно, повод каждый отступник выбирает сам… И все, можно со спокойным сердцем повернуться и уйти досматривать сладкие сны после вкусного завтрака. Если вообще выходил из дома воскресным утром…

Понятно, кто миром правит и леностные прилоги посылает, когда голову от подушки не подымешь с мыслями: ну зачем куда-то идти? Что от этого изменится? Судьба мира, что ли?

Что в такой ситуации можно исправить, если человек не слышит свою совесть, которая есть Бог?!

И говори – не говори батюшка правильные слова, а с прихожанами тяжко, тем более с теми, кто за копейки послушается в храме. Будешь их вразумлять, объяснять, что надо улыбаться захожанам, любезно с ними обходиться, – так вообще разбегутся. Что будет с их душой?

Пока один выход – чтобы случайные люди приходили лично к нему, священнослужителю. Так, за редким исключением, теперь в нашем расхристанном мире и происходит. Зашли люди на огонек лампады, а тут проповедь горящего любовью ко Господу батюшки.

Глядишь, и воспламенилась тлеющая искорка веры в омертвевшей душе и ожил человек для вечности! А если священник еще и приветливый, воспитанный, то вообще благодать для приходящего.

Но если в нынешнее смутное время из-за теплохладности и удалености от Бога так велика роль священнослужителя, роль личности в Церкви Христовой, то каким пастырь должен быть? Чем жить? Как преодолевать проблемы?

Собственно, в теории все ясно, но если покопаться, у каждого из нас – свои представления об этом, всем не угодишь. Вместо менторства попытаемся просто приоткрыть дверцу в жизнь молодого пресвитера, чтобы узнать, что он сам обо всем этом думает, и хоть что-то понять для себя. «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 11, 15).

Как и все пресвитеры, проблемность нынешнего момента отлично понимает молодой священник Алексей Гичко, настоятель храма Казанской иконы Божией Матери села Сенгилеевского Михайловского благочиния.

В селе Сенгилеевском известно: с любым, кто в храм зайдет, отец Алексей старается чашку чая выпить, поговорить. «В селе без этого нельзя, – объясняет мой собеседник. – Если скажешь кому-то, что занят, человек может больше не прийти. Мы же все тут друг друга знаем».

Дело в том, что до сих пор многим, особенно молодым, сложно переступить церковный порог. Стеснение какое-то испытывают… Все это накладывает определенный отпечаток на служение сельского священника – даже для случайно зашедшего человека нужно создать такие условия, чтобы тот понял, что в церковных стенах он не изгой, что он нужен тут и ожидаем.

Некоторые сельчане говорят: «Батюшка, если я приду в церкву, все подумают: или у меня что-то случилось, или нагрешил – в общем, приперло». Об одном парне вообще сказали: «Колька сошел с ума!».

Значит, надо помогать людям преодолевать свои стереотипы и комплексы. Тем более что треб в Сенгилеевском не так много, особенно крестин: многие подались в соседний Ставрополь, где легче и работу найти, и детей растить. Потому-то у отца Алексея есть возможность проводить огласительные беседы индивидуально, с каждым по отдельности.

– Беседуем, сидя на лавочке в храме, – начинает разговор отец настоятель. – Рассказываю, Кто такой Бог, что такое крещение, какие последствия принятия благодати этого таинства будут, какую ответственность берут на себя родители, в том числе крестные.

Не все так просто – к каждому человеку нужно найти свой ключик. Одному ничего не интересно: беседуешь с ним минут 15, а он все это время смотрит на часы. А с другим три-четыре часа говоришь, и то мало – все хочет узнать, понять.

И тех, кому интересна вера праотцев, становится все больше. К тому же огласительная беседа – благодатный повод для любого человека зайти в храм без смешков за спиной, осуждения и сплетен со всех сторон. Спросят: «А что ты там делал?» – ответит без стеснения: «Да заставили на беседу перед крестинами прийти – хочу сына покрестить».

Вот и получается, что такие беседы становятся огромным духовным подспорьем ищущему смыслы человеку. Потом уже легче просто так зайти в храм и поставить свечу, ведь ты здесь был и более-менее освоился. И это чувствование себя в храме не как на территории чужого государства, а как дома, крайне необходимо на данном этапе развития Русской Православной Церкви.

Да, мы не успеем дать во время огласительной беседы особые знания, не наделим собеседника какими-то сверхспособностями. Зато настроим на таинство, попытаемся его объяснить, чтобы люди понимали, что с ними происходит. И потом не смотрели на батюшку недоумевающим взглядом: для чего мы ходим вокруг купели? Почему в воду ребенка опускаем?

Начало

Скоро исполнится 14 лет со дня служения отца Алексея в священном сане. Вспоминает он, с чего все начиналось. В ноябре 2007 года, не дослужив до конца положенный после священнической хиротонии сорокоуст, по указу правящего архиерея приехал молодой пресвитер в село Сенгилеевское исполняющим обязанности настоятеля храма Казанской иконы Божией Матери.

Предстала перед его глазами удручающая картина: посреди чистого поля – полуразрушенный молитвенный дом со скромным куполочком, а вокруг бездорожье и непролазная грязь. Внутри дома не нашлось ни облачений, ни Чаши для причастия, а из книг – только Часослов да Минея Цветная. Что делать?

Думать пришлось самому, в селе ведь не на кого было опереться (общины еще не было). Что-то у благочинного Михайловского округа протоиерея Игоря Подоситникова попросил, чем-то отец поделился.

И 1 декабря 2007 года было совершено в Сенгилеевском первое богослужение. Правда, присутствовал на нем лишь один прихожанин. Представляете себе чувства молодого священника при практически пустом храме?

И на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы всего человек пять пришло. Многими причинами это можно объяснить. Во-первых, хоть и топили печку дровами, но в храме все равно было очень холодно. Во-вторых, бездорожье. Периодически подсыпали на грунтовую дорогу гравий, но надолго этого не хватало (с нашими-то почвами!).

По благословению проректора Ставропольской духовной семинарии архимандрита Романа (Лукина) (ныне архиепископ Якутский и Ленский) приехали семинаристы и помогли вычистить храм (семисвечник весь грязный был, а единственный подсвечник – черный от копоти).

Кроме матушки Людмилы некому было петь на клиросе, и по благословению отца Романа в первое время ее однокурсницы по регентскому отделению семинарии приезжали и помогали исполнять богослужебные песнопения.

Лишь после того как отец Алексей перенес воспаление легких, по инициативе местных руководителей начальник газовой службы, дай Бог ему здоровья, провел в храм газ. А там и весна подоспела, потихонечку все стало налаживаться.

Люди тут живут простые, отзывчивые. Может, еще и оттого, что само село – многострадальное. Основанное по указу императрицы Екатерины II в 1797 году в верхнем течении реки Егорлык, населялось оно однодворцами Курской губернии и до 1 января 1833 называлось Богоявленским, потом было переименовано в станицу Сенгилеевскую. Ставшие казаками переселенцы относились к Ставропольскому казачьему полку Лабинского линейного отдела Кубанской области. А в 1870 году станица вновь стала селом.

К тому времени закончилась Кавказская война, и в большом числе воинов-землепашцев в местах этих потребность отпала. Зато разраставшийся город Ставрополь остро нуждался в продовольствии и ремесленных изделиях. Производством всего этого и занялись жители окрестных сел. Потом грянул 1917 год…

В 1930-е годы большевики взорвали в Сенгилеевском старинный храм. Каким он был и как именовался, никто спустя 70 лет не помнил. А в 1960-е годы село и вовсе перенесли – на его исконном месте строилось Сенгилеевское водохранилище.

Проверялась каждая телега со скарбом – не спрятаны ли среди вещей иконы, документы или фотографии, связанные с прошлым (царем, верой, казачеством). Если находили, отнимали и уничтожали. Ни одной иконы вывезти не удалось. Хотя время то и назвали «хрущевской оттепелью», но ничем оно было не лучше сталинских репрессий.

Новообразованное село Сенгилеевское стало гораздо меньше: не все захотели начинать жизнь на новом месте. Кто-то подался в Ставрополь, кто-то – в Невинномысск. Для села это стало ударом: рушились вековой уклад, традиции и связи, когда целыми родами люди жили рядом с рождения и до тризны…

– Потому так сложно протекает духовное восстановление в Сенгилеевском, – продолжает батюшка, – что практически до 2000-х годов храма здесь вообще не было. Сколько поколений выросло за это время!

А это важно. Когда человек проходит мимо церкви, у него что-то екает внутри. Ведь, по словам раннехристианского философа Тертуллиана, душа человека по своей природе – христианка.

Там, где храмы сохранились, и духовная жизнь выше, и община крепче, чего нельзя сказать о нашем селе. Но жизнь продолжается, и обе гидроэлектростанции стали кормилицами для селян – многие из них там работают.

От руки, с грамматическими ошибками неизвестный человек описал его размеры, цвет стен и фундамента, написал и про колокола. Удивительное дело, но это описание близко к облику нашего нового храма!

Просто чудо! В 2007 году, начиная разработку архитектурного плана, взял я два проекта и на их примере рассказал архитектору, что именно хочу. О схожести и не мечтал, казалось, сведения утрачены навек. Такой вот интересный факт…

Не в бревнах храм, а в ребрах

Строили храм по благословению архиепископа Ставропольского и Владикавказского Феофана (Царство ему Небесное) 12 лет, если считать со дня фактического оформления участка под застройку летом 2008 года. Целый год расчищали территорию, потом заливали фундамент.

19 сентября 2010 года чин закладки будущего храма совершил отец благочинный. Через два года были завершены работы по возведению и облицовке стен. В праздник Покрова Пресвятой Богородицы освятили и установили на храм купола. Чин освящения совершил митрополит Ставропольский и Невинномысский Кирилл.

В 2014 году было совершено первое богослужение в новом просторном храме, а еще через год освятили и установили колокола. И в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы впервые зазвучал над округой ликующий благовест. Слава Богу за все!

– Когда оглядываешься на свою жизнь, изумляешься, как все промыслительно! – свидетельствует отец Алексей. – Господь все так устроил, что по-другому быть просто не могло.

Вот так и со строительством храма: кто бы мог поверить, что все это когда-нибудь завершится? Сам я, конечно, очень на это надеялся, хотя иной раз пугался: «Да это же невозможно! На что я замахнулся?».

Но вот приступили мы к внутренней росписи. Вот потихонечку подошли к его освящению. Планировали совершить это в 2019 году, но не успели уложить тротуарную плитку на церковном дворе. А потом – пандемия.

Только в октябре 2020 года владыка Кирилл совершил чин великого освящения нашего храма в честь Казанской иконы Божией Матери.

Осилили мы это великое дело всем миром: собирали по селу пожертвования, писали прошения во всевозможные организации. Потом обратились к Виктору Александровичу Мачееву, на тот момент директору филиала ОАО «РусГидро» – «Каскад Кубанских ГЭС», он поверил в наше начинание и потихонечку стал помогать. Теперь Виктор Александрович – основной ктитор нашего храма.

Местная жительница Алла Викторовна Строкова на свои средства поставила на въезде в Сенгилеевское пятиметровый поклонный крест из бело-серой мраморной крошки.

Это так всех нас воодушевило и обнадежило, что послужило толчком к строительству храма. С Арменом Вячеславовичем Тероганесовым, предпринимателем из Ставрополя, Господь нас свел так: знакомые сказали, что можно у него попросить машины, чтобы привезти кирпич, Армен Вячеславович сразу же откликнулся, и с тех пор по мере сил помогает нашему приходу.

В 2020 году Виктор Александрович был награжден орденом святого благоверного князя Даниила Московского III степени, а Армен Вячеславович и Алла Викторовна – медалями «Ставропольский крест» III степени. Да не оскудеет рука дающего!

Так вот и возвели огромный для нашего села храм, площадь с клиросами – почти 300 квадратных метров. Крестообразный, выложен из красного кирпича, отделан дагестанским белым камнем, внутри расписан ставропольским художником Александром Юрьевичем Крейдиным в русско-византийском стиле. Теперь архиважная задача – наполнить дом Божий прихожанами.

Община у нас небольшая, но крепкая. Церковный хор – профессиональный. Чтецы: Сергей Александрович Тимонин, Александра Кирсановна Сосновская, Любовь Максимовна Фостикова, Нина Ивановна Разводова, Галина Ахметовна Начикова – прекрасно подготовлены.

Все прихожане вносят посильную лепту в жизнь общины.

Очень помогает, конечно, моя супруга, матушка Людмила (в девичестве Чехецкая).

Познакомились мы, когда она училась на первом курсе регентского отделения Ставропольской духовной семинарии. Стали общаться. Она тоже из верующей семьи, мама послушалась в Казанском храме, потом в Петропавловском соборе города Зеленокумска.

На тот момент там служил протоиерей Димитрий Звездилин, который духовно окормлял Люду. Они и по сей день общаются, хотя батюшка служит в городе Приозерске Ленинградской области. Отец Димитрий дал ей рекомендацию для поступления в семинарию.

По окончании будущим супругом 4-го курса семинарии, 22 июля, сыграли свадьбу. Теперь матушка Людмила послушается в храме, служит регентом, преподает в воскресной школе. И работает в сельском детском саду музыкальным руководителем, прививает деткам любовь к музыке.

И свечницы Вера Андреевна Тюкина и Наталья Александровна Заломаева добросовестно трудятся.

Пономари Василий Владимирович Шмаков и Сергей Васильевич Шевченко помогают отцу Алексею в совершении богослужений. А еще мальчишки из воскресной школы – для них это в радость.

Социальное служение приходом осуществляется, казачество окормляется. Когда правящий архиерей за три дня сообщил о предстоящем великом освящении храма, поначалу отца Алексея паника охватила. Но позвонил в администрацию села, там говорят: «Ну и хорошо! Батюшка, что от нас требуется, все сделаем».

Из средней школы учеников прислали на подмогу, потом весь коллектив коррекционной школы пришел – клумбочки вычистили, двор в порядок привели. Работники Дома культуры и детского сада вышли на субботник со своими семьями, человек 300 собралось.

И все муниципальные организации села и тогда, и сейчас очень сильно помогают. Когда случается что-то грандиозное, выходят всем селом – «единым сердцем».

Конечно, бывают и разногласия, но при необходимости становятся сельчане монолитом, как исстари на Руси повелось. Поэтому-то назвать всех помощников отцу Алексею не представляется возможным. Да, многие пока не воцерковлены, но в жизни Церкви участвуют.

С руководителями можно в телефонном режиме общаться и решать вопросы. Если человек может чем-то посодействовать, обязательно откликнется. Учителя Диана Александровна Дубинина и Татьяна Викторовна Баршакова помогают матушке в воскресной школе, занимаются с ребятами, учат их лепить, вырезать, клеить, осваивать другие навыки и постепенно сами воцерковляются вместе с детками.

До пандемии в списках было 25 учеников, по факту 12-15 человек присутствовали на каждом занятии. Для села это немаленькая воскресная школа. И сыновья Степан и Иван с батюшкой. Пономарят. Родители не заставляют их это делать, пытаются убеждать, заинтересовывать, а там уже как Господь управит.

Воспитание

Сам отец Алексей родился во Владикавказе, и нательный крестик надели ему вскоре после рождения. Дедушка, протоиерей Виктор Гичко, вкладывал в детей и внуков любовь к храму и молитве. И самое главное – любовь к Богу.

Папа, Николай Викторович, работал тогда слесарем на заводе «Победит», где и мама, Любовь Васильевна, трудилась шлифовщицей. Между их сыновьями Дмитрием и Алексеем разница в три с половиной года, но жили они как погодки – все время вместе.

Это так родители убедили их друг за дружку держаться. День утром начинался и вечером заканчивался неизменно – по очереди читали по молитвочке, причем каждый из своего молитвослова.

Так и внимание тренируется, и ошибки друг друга исправляются, и текст лучше запоминается. Дети благодаря этой введенной дедушкой практике научились читать на церковнославянском языке. И ничего не пришлось зазубривать, все молитвы сами собой запоминались.

Как у каждого ребенка, вера в Бога поначалу связывалась у Леши со сказкой и чудесами. А как же иначе: сказочное Рождество Христово, радостная Пасха, интересные жития святых. Все это тепло воспринималось детской душой.

Особенно запомнилось ему, как они гостили в селе Дербетовка Апанасенковского района, где дедушка – отец Виктор – служил настоятелем храма Покрова Пресвятой Богородицы (сейчас село относится к Дивенскому благочинию).

Собиралась и молилась вся родня: дедушка, бабушка, двоюродные братья и сестры, отец, мама и Леша с братом Димой. Тогда мальчик ощутил, что значат слова «едиными усты и единым сердцем». Дедушка говорил, что у него это самый любимый возглас на литургии. Внуки на каникулах участвовали в богослужениях, пономарили, ездили с дедушкой на требы. Отец Виктор возился с ними, как с цыплятами.

В 1997 году семья переехала в станицу Зольскую Кировского района. Активным мальчишкой был Леша, успевал и побегать, и в футбол поиграть, и в речке искупаться. А некоторые ведь думают, что семья верующих ведет монашеский образ жизни…

В школе легко давались алгебра, геометрия, физика, нравились физкультура, труд и пение. Все мы родом из детства.. Из-за любви к точным наукам у отца Алексея и сейчас есть желание все четко планировать, высчитывать, чтобы точно сошлось.

Перед окончанием школы родители не давили на сыновей, каждому говорили: «Куда хочешь, туда и поступай». Возможности были широкие – аттестаты с хорошими оценками.

– Папа объяснял нам, что не поступал в семинарию по молодости от осознания серьезности и огромной ответственности священнического служения – подвига, требующего всей жизни человека, – говорит мой собеседник. – А я себе иной судьбы не представлял.

Нравилось находиться в храме, нравилась литургия, вся церковная жизнь. Но, подавая документы в семинарию, помнил слова дедушки: «На все воля Божия». Стану пастырем или нет – как будет, так и будет. Наше дело – учиться, стараться изо всех сил, а там Господь управит.

Направление в семинарию дал мне отец, к тому времени уже священнослужитель. Толчком к такому его шагу послужила болезнь дедушки: в 1999 году отец Виктор в храме поправлял лампаду, упал с лестницы и сломал шейку бедра. Ему сделали операцию в селе Дивном (в Ставрополь наотрез отказался ехать), и многие пророчествовали, что кость в пожилом возрасте не срастется и ходить он уже никогда не сможет. Да и хирург никогда таких операций не делал, только в книжках о них читал. Дедушка успокаивал его: «Вот на мне и поучишься, все с Божией помощью будет хорошо». Так и вышло – через полгода стал ходить с палочкой. Потом еще долгое время служил, но из-за хромоты на богослужении Чашу и дискос одновременно не мог вынести.

Вот тогда митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон сказал ему: «Рукоположим сына, будет тебе в помощь». Архиереи – наместники Господа нашего Иисуса Христа на земле, как не послушаться?

Так по промыслу Божиему в 2000 году начал папа диаконское служение в Дербетовке. Дедушка выносил Чашу, а он – дискос. И вскоре владыка Гедеон рукоположил его во пресвитера, чтобы он и дальше помогал дедушке, но уже в священническом сане. Почти весь тот год прослужил папа в Дербетовке, а потом отправили его в станицу Марьинскую штатным священником.

А мы с мамой остались в станице Зольской в нашем родовом гнезде. Она же из рода терских казаков, хотя ничего на эту тему родственники не говорили. Бабушка, Мария Дмитриевна Киреева (в девичестве Гольцова), работала в колхозе бухгалтером. О каком казачестве речь? Правда, красиво пела казачьи песни…

Тогда мама ухаживала за лежачей прабабушкой и ездила в Пятигорск, посменно работала там в одном из санаториев. Большое домашнее хозяйство держали – быков, коров, коз, нутрий, гусей, уток.

В 1990-е годы и в начале 2000-х так многие на селе выживали. Благо, на паи давали зерно, которым быков откармливали, а потом сдавали на мясо в соседнюю Кабардино-Балкарию. Картошку сажали – 40 соток огорода и в поле еще 10 соток, в августе оптом сдавали ее и на вырученные деньги одевались к школе. Зарплаты ведь тогда не платили.

Отец в свободное время помогал нам – без крепких мужских рук не обойтись. Помню, как несколько раз приезжали в Ставрополь. Пока папа в епархиальном управлении делами занимался, я ходил по территории Андреевского собора, в семинарию заглядывал.

Потом были там на чине погребения протоиерея Петра Сухоносова и иерея Анатолия Чистоусова, замученных боевиками во время чеченской войны (тела их на тот момент не были найдены, церемониально погребли облачения).

Отец читал череду Евангелий, а меня на ночлег расположили в семинарии. Ту необыкновенную ночь никогда не забуду! Мечтал очутиться там снова.

Собеседование проводил отец Роман (Лукин), наш курс по сути стал первым в его проректорской деятельности. Куратором все пять лет был протоиерей Михаил Моздор. Преподавали у нас протоиерей Павел Самойленко, игумен Иннокентий (Васецкий) (ныне епископ Елабужский, викарий Казанской епархии), игумен Андрей (Мороз) (ныне архимандрит), другие замечательные педагоги.

Владыка Феофан пришел на наш первый урок и дал наставление: «Вы – глина, из которой мы должны слепить кувшин!».

Выбор

О монашестве семинарист Алексей не задумывался. Хотя дядя его, иеромонах Михаил (Гичко) (ныне исполняет обязанности наместника Успенского Второафонского Бештаугорского мужского монастыря), послушается в обители с 1995 года. Но в пору учебы в семинарии он уходил от темы выбора пути служения.

Мама, матушка Вера, все надеялась: «Вот Михаил закончит семинарию и женится». Его и до монашеского пострига звали Михаилом (крестили в честь Архангела Божия Михаила), а теперь его небесный покровитель другой (постриг владыка Гедеон совершил в честь святого благоверного князя Михаила Тверского).

Потом мама позвонила старшему сыну, отцу Николаю, и сказала: «Молитесь об иноке Михаиле!». Что его подвигло к этому? Отвечает: «Так Богу было угодно!». Вот и все…

Единственный, кто знал об этом – его папа, отец Виктор. После смерти супруги, Веры Петровны, пострижен он в монашество с именем Игнатий в Успенском Второафонском Бештаугорском мужском монастыре.

А уже в Важеозерском Спасо-Преображенском мужском монастыре (в Карелии) принял великую схиму с именем Никон. В 89 лет отошел он ко Господу, причастившись Святых Христовых Таин за два дня до кончины.

Похоронен на кладбище станицы Зольской рядом с матушкой Верой. Оставили они после себя четверых сыновей. Старший, митрофорный протоиерей Алексей, служит в городе Кременец. Отец Николай – второй сын. Третий сын, Виктор, Царствие ему Небесное, всю жизнь строителем проработал. А самый младший – отец Михаил, монах.

Вот как бережно относятся в семье Гичко к свободной воле человека – всех воспитывали одинаково, но кто-то сразу после школы пошел в семинарию, кто-то позже, а Виктор Викторович вообще выбрал светский путь. Да, задача родителей – воспитывать в вере, а задача детей – выбирать, каким путем к Богу прийти.

Преподаватели прививали полезные навыки. Протоиерей Димитрий Сыпко вел у нас библейскую историю и говорил: «Не так важно знать, как уметь найти эти знания». Трудность была еще в том, что наше поколение вышло из средних школ, находившихся в состоянии стагнации в 90-е годы. Тогда еще не было Гугла и Википедии, приходилось учиться пользоваться литературой из библиотеки.

Так семинария прививала любовь к чтению, показывала возможность жить по-другому. Часто вспоминаю проректора семинарии, нынешнего владыку Романа (Лукина), который на втором курсе пришел и сказал нам: «Ребята, я не буду разговаривать с вами, как с детьми. Буду говорить, как со взрослыми».

И спрашивали за провинности так строго, что иногда казалось – весь мир против нас. А теперь с благодарностью вспоминаются даже моменты наказания. Поистине родительская строгость наших наставников дорогого стоит, ведь через нее проходило духовное становление.

Послушания несли мы не только в храме, но и в школах, в реабилитационных центрах, куда нас направляли для бесед, – и так учились служить людям, отдавать им свое время. Приучали к порядку и дисциплине в семинарии строже, чем в семье: чтобы все было на месте, чисто и опрятно, чтобы не пришли на богослужение без подрясника. Белые воротнички, белые рубашки…

Благоговейное отношение к священнической одежде, к алтарю Божиему. Теперь без подрясника я бываю только на досуге. Пономарство в своих приходских храмах – это одно, а послушания в семинарии – другое: спрос уже перед самой Матерью-Церковью.

Раз встал на этот путь – будь добр соответствовать… Недаром духовную школу мы называем «alma mater», там все за нас определено. Были как у Христа за пазухой: помолился, поел – учись, трудись…

Главные задачи – самореализация и самовыражение – позволяли исполнять послушания в установленном режиме. Даже на молитве нужно было рассчитывать время, чтобы заняться самоподготовкой в положенный час. И что очень важно – заранее приходить на богослужение. Мы же не к станку становимся (его запустил – и все), а к престолу Божию.

Музыкальную школу я не окончил, не пою.

Иподиаконствовал все семинарские годы и в конце второго курса был уже первым иподиаконом. Рукоположен во диакона владыкой Феофаном в день памяти преподобного Симеона Столпника, 14 сентября 2007 года, в посвященном этому святому храме города Нальчика.

Надейся на Господа

И под конец нашего разговора спрашиваю отца Алексея, отметившего в прошлом году свой 35-летний юбилей, как изменился он за эти годы.

– Со стороны наблюдать за собой сложно, – задумывается батюшка. – Ушел тот юношеский максимализм, когда упрямо твердишь сам себе: хочу, буду, делаю, и сломя голову – вперед! Жизнь моя стала более размеренной. Осознаю, что все идет по воле Божией.

Часто вспоминаю и повторяю людям слова, написанные на каждой иконочке Господа нашего Иисуса Христа: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11, 28). И когда прихожане начинают рассказывать, как сложно и плохо им живется, приходится напоминать этот призыв Спасителя.

Ведь все мы, и я в том числе, порой по привычке больше надеемся на свои силы. А когда вспоминаешь эту фразу, задумываешься: «Господи, почему я не обратился к Тебе? Почему я бегу куда-то, пытаюсь решить ту или иную проблему, а ведь эта цитата из Евангелия написана на Твоих иконах: «Приидите ко Мне…»?

Спаситель призывает нас для того, чтобы мы не пыхтели сами, как паровоз, не тянули этот груз. Только руку протяни, как утопающий Петр… Господь всегда рядом, Он поможет. И это дает осознание: все совершается по воле Божией.

Постоянно говорю нашим казакам, всеми силами пытающимся возродить казачество, восстановить его в былой славе: «Ваши предки были великими, потому что были с Богом. Бог за ними стоял!». Мне отвечают: «Да они тоже курили, пили, дрались, набегами ходили».

Но при этом молились, каялись, причащались! И поэтому Господь им помогал. А безгрешных людей нет.

В юности я очень любил читать жития святых. Труды праведного Иоанна Кронштадтского, по сути нашего современника, стали близки по своему содержанию, особенно о Божественной литургии. Какая в них явлена любовь святого к этому ядру богослужений!

Он ежедневно совершал литургию и свою жизнь не представлял без нее. Как научиться такому отношению? Да, все мы, пресвитеры, любим свое пастырское служение, особенно совершение Евхаристии. Но, читая труды этого святого, понимаешь, как ты далек от идеала…

В студенческие годы мы зачитывались трудами святителя Игнатия Брянчанинова, небесного покровителя Ставропольской духовной семинарии. И теперь в своей пастырской деятельности, особенно при подготовке к проповеди, часто обращаюсь к его трудам, в частности к «Симфонии по творениям святителя Игнатия Брянчанинова», выпущенной издательством нашей семинарии. В этой книге собраны высказывания святого по тематике пастырского служения.

Семинарское образование дало нам высокие знания, которые потом в приходской практике порой теряются. Поэтому беру на вооружение практику перечитывания семинарских учебников, начиная с «Практического пастырского богословия». Это мое подспорье.

Недавно вновь штудировал труды архимандрита Киприана (Керна) о Божественной литургии, «Размышления о Божественной литургии» Гоголя. Читать хотелось бы больше, но сложновато это делать из-за многозаботливой жизни пастыря. Особенно административной…

На большом городском приходе есть бухгалтер и секретарь, а сельскому батюшке бухгалтерией и канцелярией приходится заниматься самому. Кипа бумаг: входящая, исходящая корреспонденция, протоколы. И во все это надо вникать.

Пока Инстаграм и Фейсбук просмотришь, время пролетит. Отказаться от социальных сетей нельзя, ведь сегодня через них также совершается наша проповедь – ведем храмовую страничку. И читать получается в основном во время постов, когда отодвигаю в сторону Интернет, телевизор и все остальное.

Чаще беру в руки Библию и стараюсь работать над собой как пастырем, чтобы возгреть в душе веру и искренние чувства.

– Что пожелать всем нам? – подытоживает батюшка. – Больше добра, любви – нашему обществу этого не хватает. Люди сыты, одеты, живут под мирным небом, но так озлоблены, что и в маршрутке, и у кассы магазина можно столкнуться с неоправданной агрессией.

А в соцсетях вообще на один положительный пост найдется 300 отрицательных комментариев. И причина такой озлобленности – не в политике, не в размере зарплаты, а в бездуховности. Как добиться осознания людьми того, что без любви, без добра нет будущего?

Каждого прошу: обрати внимание на себя самого. Начни с себя, чтобы Господь, видя твои стремления, вложил в душу и сердце ту Божественную любовь, которая укрепляет, восстанавливает от греховности. Если у самого не получается – к Богу обратись за помощью.

Особенно важно это сейчас, в период всеобщей тревожности из-за коронавируса. Пандемия – и наша скорбь: приход только-только начал выходить из зародышевого состояния, как нас рубанули под самый корень. И храм полупустой… Но надеемся, что по воле Божией все восстановится.

Слушаю я служителя Русской Православной Церкви и даже не представляю, какую тяжелую ношу он, как и десятки тысяч пастырей, несет на своих плечах. Ноша эта неудобоносимая, отрицаемая миром, но такая важная в смыслах вечности!

Каждый из священнослужителей – обычный человек со всеми вытекающими из этого понятия достоинствами и недостатками. Но… хотел бы Бог поставить священниками в храмах ангелов, те ужаснулись бы. И не поняли наших метаний, не смогли бы дать практических советов, как нам, людям, освободиться от злобы, зависти, пагубных пристрастий и пороков.

Ангелы ведь не просто верят или знают, как мы, они постоянно видят Господа. Как же не удивляться, глядя, как Его творения в человеческом облике гробят себя, грехами удаляясь от Солнца правды и любви «во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 8, 12)? И еще отмахиваются при этом: «Да ну, успею еще покаяться!».

А земным пастырям не только грехи свои изживать надо, но и прихожан удерживать, храмы отапливать и освещать, стройки вести, детей растить. Что им с физической усталостью делать?

Но есть у каждого батюшки секретная помощь, не дающая ему упасть, Тот, Кто поднимет, отрет слезу и наполнит душу всеобъемлющей радостью, – Господь наш Иисус Христос! Для того Он и приходил на землю, чтобы оставить заповеди Свои и примером крестной смерти воодушевить человечество на преодоление всех невзгод и пороков.

Зачем? Чтобы обрести святость. Это смысл и цель и человеческой жизни, и земной истории в целом. Так что вопрос заключается в следующем: для чего ты живешь? Кто-то скажет: «Живу ради семьи».

Конечно, такая позиция достойна уважения, но горизонтальной целенаправленности слишком мало. В символическом плане это просто бесконечная линия, ведущая в пустоту. Что мешает присоединить к ней вертикаль – Бога, Церковь, святых и вечное блаженство Царствия Небесного?

Только тогда из земной горизонтали и небесной вертикали образуется крест Христов – тот, который мы носим на груди.