« Подвигом добрым я подвизался …»
Протоиерей Владислав ЛЕВЧЕНКО,
настоятель храма Казанской иконы Божией Матери
села Татарка
«Поминайте наставников ваших,
которые проповедовали вам слово Божие,
и, взирая на кончину их жизни,
подражайте вере их»
(Евр. 13, 7)
« Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил…»
(2-е Тим. 4:7)
Первая встреча моя с почившим в Бозе протоиереем Николаем Гомзяком произошла в 1992 году в Свято-Никольском приделе Андреевского собора города Ставрополя.
Даже дату помню – 18 декабря, накануне дня памяти святителя Николая Чудотворца, архиепископа Мир Ликийских. Это был день тезоименитства отца Николая.
Поскольку праздник был престольный, то и всенощное бдение начиналось в малом алтаре, освященном в честь святителя. Здесь, у престола, я и увидел впервые отца Николая, только что прибывшего в Ставрополь.
Моложавый, подтянутый, с прекрасным голосом, предельно внимательный к богослужению – таким остался он в моей памяти и по сей день.
Сам я, семинарист-четверокурсник, со дня на день ожидал хиротесии и диаконской хиротонии – отсюда и мое присутствие в алтаре за богослужением.
Поскольку церковные новости расходятся быстро, то вскоре все знали, что новый батюшка прибыл из Новосибирской и Барнаульской епархии по приглашению митрополита Ставропольского и Бакинского Гедеона, окормлявшего ее до своего перевода на Кавказ.
Сам отец Николай впоследствии рассказывал о мотивах своего согласия на переезд – сибирский суровый климат в первую очередь психологически напрягал его, уроженца теплой по северным меркам Западной Украины.
А уже и сыновья подросли, и возник риск, буде они обзаведутся семьями в Сибири, навсегда остаться за Уралом. Холодов батюшка не боялся, мы все этому были свидетелями: до самой своей роковой болезни был в отличной физической форме, играючи управлялся с пудовыми гирями.
Сыграло свою роль и то, что здешние места во многом напоминали ему малую родину.
Батюшка был семейный; его супруга, матушка Анна, и оба сына, ныне протоиереи Александр и Евгений, сразу и весьма органично влились в епархиальную жизнь на новом месте.
Были заметны почти утерянные сегодня в России, но сохранившиеся на Украине (в силу меньшего размаха антицерковных гонений) черты христианского быта. В частности, это проявлялось в отношении – смиренно-почтительном – детей к родителям.
Сказанное мною было для всех наглядно, ибо происходило в общем епархиально-соборно-семинарском дворе.
Отец Николай с того далекого года и до самой своей кончины нес послушание соборного клирика, его матушка подвизается в епархиальных структурах, оба сына окончили Ставропольскую духовную семинарию, старший из них, отец Александр, многие годы нес послушание секретаря Ставропольской епархии, а отец Евгений преподает в родной духовной школе.
Правящие архиереи (как и все мы) высоко ценили разнообразные качества отца Николая и как человека, и как священника, и как вокалиста и предпочитали далеко не отпускать его от себя.
Поэтому можно утверждать, что многолетнее служение в Андреевском соборе (наряду с многочисленными наградами) – достойная и высокая оценка его заслуг.
Прекрасное певческое дарование, безукоризненное знание богослужебного устава, четкая и быстрая реакция, неослабевающее внимание отца Николая сделали его неизменным спутником архипастырей во время их поездок по приходам обширной нашей епархии. Столь же незаменим был батюшка и во время соборных служб на приходах города Ставрополя.
В нашей духовной школе отец Николай особого послушания не нес. Однако так сложилось, что все мы, семинаристы, прошли его школу в Андреевском соборе.
Это была богослужебная практика, но не та, которая прописана в «сетке» семинарских занятий, а та, которая формируется из общения с живыми носителями церковного Предания. Таковыми были клирики Андреевского собора – опытные, маститые протоиереи и протодиаконы.
Каждый из них самобытен, даровит; большинства уже нет на этой грешной земле. Чем из них выделялся отец Николай? Лично для меня, – не задумываясь, скажу: точным соответствием фразе «избави мя от всякия мирския злыя вещи и диавольскаго поспешения» (из молитвы 3-й утреннего правила). Поясню.
Многие из тех, кто часто входит во святая святых – алтарь, со временем начинают терять (если не в полной мере, то частично) чувство благоговения, необходимого при общении со святыней.
Тому можно найти много «оправданий»: многолюдство во время соборных служб, стесненность во времени и прочее. В устах отца Николая этому явлению оправданий не было.
Он почти не делал формальных замечаний, а учил благоговению собственным примером: исключением посторонних разговоров и даже жестов, размеренностью в речи и движениях. И когда иные наставники требовали: «Скорее, скорее!», из глаз и уст батюшки исходило всегдашнее: «Отец, не торопись».
С опытом пришло ко мне понимание, что суетливость лишь ускоряет бег времени и служит источником многих искушений, а размеренность приближает нас к вожделенной вечности и дает ощутить присутствие Божественной благодати.
Особо хочется сказать об отце Николае как о духовнике. К исповедальному аналою, около которого стоял батюшка (не в обиду другим отцам), собиралась толпа кающихся.
Прихожане (да и семинаристы, для многих из них отец Николай был неформальным духовником) ценили его способность терпеливо выслушать, глубоко вникнуть в суть духовно-душевной проблемы, дать совет, приправленный солью евангельской истины и житейской мудрости.
По воспоминаниям духовных чад, у этого доброго пастыря было редкое умение искренне пожалеть кающегося. Поэтому неудивительно, что к нему обращались жители не только Ставрополя, но и окрестных населенных пунктов.
Лично я почитаю за одно из проявлений милости Божией ко мне, грешному, то, что первые свои шаги как клирик Православной Церкви я совершил под руководством отца Николая.
Спустя два года после иерейской хиротонии я покинул родной Андреевский собор. Но как преподаватель семинарии, находящейся в одном дворе с храмом, продолжал регулярно видеться с батюшкой.
Прошедшие годы лишь посеребрили волосы уважаемого пастыря, но не согнули его ни телесно, ни, что важнее всего, духовно. Затем, увы, всех облетела печальная весть о его тяжелой болезни.
Всегда испытываю огромное смущение от общения с близкими людьми любого страждущего. Хочется выразить скорбь и участие, но им и без этого тяжко. Что важнее для родных – когда им напоминают об их скорби или оставляют в покое? Родных отца Николая не оставили с их несчастьем.
Все, как могли, участвовали в том, чтобы продлить его земные дни. В первую очередь, конечно, молитвенными обращениями к Подателю Жизни. Но Господь, у Которого все живы, судил, чтобы жизнь отца Николая продлилась уже по ту сторону врат телесной смерти.
Утешением для всех нас остаются слова подвижников благочестия XIX-XX веков (Оптинские старцы, преподобные Паисий Святогорец и Порфирий Кавсокаливит) о том, что душами христиан, претерпевших телесно онкологическую болезнь, наполняются райские обители.
Отец Николай прожил с нами ровно 72 года (10.04.1947 – 09.04.2019). Римо-византийский счет, используемый в Церкви, не знает понятия «ноль». В соответствии с ним 9 апреля отец Николай исполнил 72-й год своей жизни.
Новый наступивший на земле день 10 апреля стал для него невечерним днем жизни вечной. Отче Николае, рабе Божий «благий и верный… вниди в радость Господа твоего» (Мф. 25, 21)!
Особую благодарность хочется выразить нашему архипастырю – митрополиту Ставропольскому и Невинномысскому Кириллу за мудрое решение похоронить протоиерея Николая Гомзяка за алтарем Андреевского собора, где каждый имеет возможность беспрепятственно поклониться памяти почившего пастыря на месте его упокоения.
